— Пиздец, — с чувством говорю я.
Отражение сочувственно кивает, соглашаясь, но я этого уже не вижу, сломя голову бросаясь к двери и распахивая её. Выхожу в ночь. Ночь встречает меня тревожным серебристым светом фонарей и холодным ветерком, который становится ледяным, стоит мне перейти с шага на бег по вымощенному мозаичной плиткой тротуару. Ночь чувствует, что сегодня к ней пришёл кто-то чужой, и я поневоле начинаю в ней растворяться. Дюжина шагов в дюйме от земли, и снова становится тихо.
Спокойно горят фонари, и посередине тротуара, на одной из плиток, лежат остановившиеся серебряные часы с чудным узором на крышке.
